Морской бой

Затянуты переписок морские бои.
Почти вслепую палим из пушек.
Обиды-мертвецы, и мои, и твои,
Уже давно ко всему равнодушны.

Твой ход; хоть я пока что жива,
Флот мой истощен и на грани.
Слово за словом и снова слова:
Хороший обстрел. Ранил.

В лёгких гарью чёрная злость,
Провоняли ею паруса и снасти.
Морские волки требуют кость,
Ещё несказанным скаля пасти.

Ты не целишься, но попадаешь.
Я ровняю курс, но нету уж сил.
Корабль боязливо замирает.
Слово. Слово. Точка. Убил.

04/07/2017

@темы: Творчество, Рифмоплетство, Хитрый Лис, Liebe?

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

au! challenge [день шестнадцатый: соседи]

Название: RoomHates
Фэндом: Durarara!!
Персонажи: Изая, Шизуо
Идея: Соседи по общежитию

НА ПОМОЩЬ, Я УЖЕ ДЕЛАЮ КОЛЛАЖИ НА ТЕМУ ОБЩАГ ((

@темы: Творчество, Aesthetics, Durarara!!, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день пятнадцатый: друзья детства]

Название: Летние истории
Фэндом: кроссовер Гравити Фолз х Однажды в сказке
Персонажи: Генри Миллс, Диппер Пайнс
Размер: 582 слова

Самая большая удача в жизни чудака – найти такого же чудака, как и он сам. Или не совсем такого. Можно просто похожего. Или чуть «похуже», чуть поглубже увязшего в мире фантазий и грёз. Или наоборот. Но главное – чудака. Непременного кого-то странного, удивительного, необычного, незаурядного, с бзиком; если тараканам из двух чудных голов удастся спеться, ни их самих, ни дружбу «с приветом» будет уже не вытравить средствами, доступными человечеству.

Когда находится хоть кто-то, кто верит в твои самые безумные рассказы и готов их слушать, они раз и навсегда становятся частью этого мира. Это больше не выдумки, не байки как лекарство от скуки, не миражи воображения. Раз услышанная история делает первый вдох, чтобы жить теперь своей собственной жизнью, независимо от рассказчика.

Ради такого волшебства, когда ты, сначала с опаской, разрываясь между необходимостью поделиться с кем-то и ревнивым желанием оставить себе, открываешь дверцу в свой мир постороннему – и ему нравится, он в восторге, он хочет видеть больше! – появляется не только желание жить, но и даже ходить в школу.

Пусть учителя возмущаются «самым странным» на их веку сочинениям на тему: «Как я провел это лето», с которых все и началось и которые пришлось переписывать по сто раз, пусть одноклассники непонимающе крутят пальцем у виска, пусть родители с пеной у рта обсуждают и спорят, какой же из Генри выйдет хороший писатель, хотя лучше бы стал юристом или врачом, но, впрочем, неважно, а из Диппера – ученый-физик-ядерщик-в-каждой-бочке-затычка, если возьмется за ум и перестанет витать в облаках. Пусть среди бездушных часов рутины все рассказы кажутся приукрашенной выдумкой. У них все равно есть их Гравити Фолз и их Сторибрук.

А если так посмотреть – можно и дотянуть до следующего лета. Перезимовать, с горячими каштанами и бельгийскими вафлями, купленными на отложенные с обедов в столовой денег, бесконечной болтовней обо всём на свете на переменах, перекидыванием понятных только им записок на уроках и разделенным на двоих ожиданием летних каникул.

Лето наступает даже слишком быстро и неожиданно.

- И ты всё-таки уверен, что те гномы не родственники нашего Ворчуна и других?

- Нет, исключено. – деловито качает головой Диппер. – Но вот уверен ли ты, что Румпельштильцхен – не Билл Шифр? Есть много подозрительных совпадений. Фамилия «Голд», извращенное чувство юмора, манерность, предложения сомнительных сделок, игры с разумом,…

- Твои теории иногда даже слишком правдоподобные. – хмурится Генри. – Но даже если так, у него уже есть жена. Может, остепенился? В любом случае, не забывай про фишку поцелуев и слёз, а также объятий истинной любви, Дипп! Это тебя может здорово выручить. Моя семья на том и держится.

- Такое забудешь. – закатывает глаза Диппер. – Но это больше по части сестренки. Кстати, о Мейбл. – он щелкнул пальцами. - Попроси фей написать ей письмо и приложить флакончик с волшебной пыльцой (как бы это ни звучало), а то она уже вся извелась, рвется к вам в Сторибрук.

- Будет сделано! – смеется Генри.

Выдержав небольшую паузу, они затем почти синхронно произносят:

- И правило номер один паранормальных городков Америки: «никогда не удивляйся внезапно возникающим родственникам… и вообще ничему не удивляйся»!

Школьное крыльцо залито беспечным, медовым июльским солнцем. В тёплом воздухе парит запах свежескошенной травы, звенит чей-то смех, танцует с ветром зелёная-зелёная листва. На небе ни облачка, все тени резко очерчены, все цвета слишком насыщенно-яркие, и поэтому кажется, что весь мир как картина, нарисованная до чёртиков счастливым художником, не утруждавшим себя палитрой и раскрасившим всю свою радость самыми чистыми красками.

- И не забудь прислать открытку! – Генри машет на прощание рукой.

- Как договаривались. – притрагивается к козырьку кепки Диппер.

Лето, это время чудес – прекрасно. А когда есть, кому о летних приключениях и чудесах рассказать – это ещё в сто раз лучше.

@темы: Творчество, OUaT, Gravity Falls, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день четырнадцатый: бал-маскарад]

Название: Little party never killed nobody
Фэндом: Bungou Stray Dogs
Персонажи: Зельда Фицджеральд /Фрэнсис Скотт Кей Фицджеральд\ Луиза Мэй Олкотт

@темы: Творчество, Aesthetics, Bungou Stray Dogs, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день тринадцатый: застрявшие в лифте]

Название: Мигающий свет
Фэндом: Счастливые лесные друзья // Happy Tree Friends
Персонажи: Флиппи, Сплендид
Размер: слов

- Сосчитай до десяти и обратно. Должно помочь.

Сплендид прекрасно знает, что уже ничего не поможет, но голос у него всё равно жизнерадостно-бодрый. Обнадеживающий. Он сам бы себе поверил. Ещё бы – в журналисты не берут тех, кто не умеет убедительно врать.

Жестяная коробка лифта давила тяжестью замкнутого пространства, сжимала виски, угнетала, перехватывала дыхание, сдавливала кости. Клетка захлопнулась, победно, по-волчьи сжались челюсти створок лифта, без малейших сомнений перегрызая путь на свободу. Зеркальные панели дразнили, создавая иллюзорный простор, уходящий вдаль и обрывающийся тёмными провалами — беги, спасайся в зеркальном лабиринте, найди выход. Но выхода не было.

- …девять, десять.

Сплендид улыбнулся. Он и правда считает.

Флиппи неестественно съежился в одном из углов серой клетки. Дыхание свистящее, сбивчивое, рваное; сам он ужасно бледный и испуганный, скрестивший руки на груди на лад смирительной рубашки. Загнанный. Больной. На грани. Ему страшно даже больше, чем его попутчику.

Он тоже знает, что Сплендид обречен. Припадки вьетнамского синдрома – не то, что можно прогнать простой считалочкой. Убежать не получится тоже. Ни Сплендиду от него, ни Флиппи от самого себя.

Дрогнул и погас искусственно-белый свет. Снова включился, трепеща.

- Всё будет хорошо. – ещё шире улыбается Сплендид, глядя прямо, без страха.

- Ты в это веришь? – голос у Флиппи хриплый и жёсткий, а глаза вцепляются жадно, готовые убить на месте за любую промелькнувшую фальшь.

- Я верю в тебя.

Свет гаснет. Включается вновь. Сумасшедше-зелёные глаза напротив не отпускают, умоляют, не верят, впиваются, как утопающий цепляется из последних сил за протянутую руку помощи. Обычно утягивая за собой, в тихую мертвь воды. Свет мигает с тихим треском, словно бьющаяся о стекло бабочка. В этом неверном освещении Сплендиду на мгновение кажется, что зелёные глаза блеснули недоброй, жёлтой, дикой молнией. Свет гаснет окончательно, погружая крохотную клетку в непроницаемый мрак.

Совсем рядом слышно тяжелое, неровное дыхание. Звериное.

Сплендид закрывает глаза. Когда он их откроет, он увидит перед собой друга. Он верит.

@темы: Творчество, Happy Tree Friends, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день двенадцатый: амнезия]

Название: И звать никак
Фэндом: фанон Хеталии (города)
Персонажи: Калининград
Размер: 450 слов

Калининград глядел в зеркало уличных луж и не узнавал себя.

Он уже давно не говорит по-немецки. Те крохи, что остались в памяти от его родного языка – жалкие обрывки разрозненных слов и фраз. Не верится даже, что с помощью этого языка он когда-то мог описать целый мир вокруг, что на нем он признавался в любви и проклинал, что он думал на нём. Теперь, в лучшем случае, он невзначай вспоминал какое-то слово – например, как сейчас, Kirsche-вишня, похоже на Kirche-церковь, но звучит чуть более шипяще-сладко, менее торжественно-глухо. Неуместные призраки давно забытых дней: промелькнули и тут же забылись.

И у него появился лёгкий акцент – сочетание жесткой, отрывистой русской «эр» и по-немецки мягкого «ихь». В этом было что-то до безобразия неправильное.

Из памяти вымывались лица, имена, события. День за днём, год за годом, плавно, не спеша, обманчиво-неторопливо и безжалостно-безвозвратно, как песок утекает сквозь пальцы. Время отнимало у него всё, оставляя лишь невнятные обрывки воспоминаний. Частенько приходилось играть с самим собой в незатейливую игру: было – или не было? Кроме бесконечной вереницы сомнений, череды «вроде бы», «наверное», «возможно», точных ответов он дать не мог. Калининград видел себя на старых фотокарточках, рядом с когда-то близкими людьми, в излюбленных и давно опустевших местах, почему-то смеющимся или отчего-то задумчивым, но он уже ничего и никого не помнил.

От этого не было ни больно, ни грустно. Это было… никак. Все эти старые, дышащие отголосками минувших дней вещи отзывались лишь пустотой и тусклым эхом. Как нечто столь живое могло обернуться таким могильным, бездушным, праздным ничем?

Калининград брёл по улицам, отчаянно, из последних сил цепляясь за осколки старой, и – в чём он никак не мог признаться себе – навсегда ушедшей жизни. Вот старое кирпичное здание с разъеденным временем и непогодой барельефом, уже и не понять, что изображено на нём – пугливо спряталось среди безвкусных новостроек и серых хрущевок. Вот каштановая аллея, которая, казалось бы, была здесь всегда; и рядом с ней узкая колея с дребезжащим трамваем. Вот чёрным ониксом блестит влажная от дождя булыжная мостовая. Река Преголя всё так же мутна. И…

И всё же это были лишь осколки, из которых мало что уже можно было собрать.

Его так долго и упорно заставляли перенимать чужие мысли и идеи, повторять их, словно заводная птица, отказываться и стыдиться себя настоящего, что, чтобы выдержать это, проще всего казалось себя забыть, вернее, забыться. Перетерпеть. Подыграть и переиграть, затаившись и затем вернувшись к началу. Он и не понял, как растерял себя окончательно. Как стал таким расколотым и искаженным, как он «настоящий» растаял, словно дым. Как он застрял между прошлым и настоящим, между немецким и русским; уже не Кёнигсберг, но ещё и не Калининград. Не совсем. Слишком много призраков ещё живее всех живых.

Траурными песнопениями шелестел дождь. Калининград не мог понять, какая пустая бесконечность страшила сильнее: неизвестность прошлого – или безвестность будущего.

@темы: Творчество, Хеталия, ОС: Pru&Co, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день одиннадцатый: мафия]

Название: Те, кто остается в тени
Фэндом: Гравити Фолз
Персонажи: Билл Шифр, Диппер Пайнс
Идея: Билл — снайпер, Диппер — хакер, вместе дружная мафиозная семья

@темы: Творчество, Aesthetics, Gravity Falls, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день восьмой: обмен телами]

на этот раз под раздачу попали Эрагон & Сапфира
стихи за 15 минут - хит сезона

Разрезая рассвет лазурным крылом,
Ловишь заветный отблеск сапфира
Драконьей чешуи на гребне крутом
Ты один — властелин целого мира.

Ты бесконечно свободен, встревожен,
Не то ли, о чем мечтал ты давно?
Сброшена судьба старою кожей
И в узком зрачке от тебя — ничего.

Слишком тяжел человека был жребий:
Стал ты хозяином горных хребтов,
Владыкой воздушным на небе
И навеки — рабом диких ветров.

Знаешь, почему гордость драконов
Лишь мудрость лет и холодная стать?
Напивается кровью мир беззаконный,
А им остается — лишь наблюдать.

08/05/2017

@темы: Творчество, Эрагон, Рифмоплетство, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день седьмой: семь смертных грехов]

Название: Кто без греха?
Фэндом: Bungou Stray Dogs
Персонажи: Гильдия
(работа в процессе, будет ещё +2 драббла, у соавтора - остальные грешники xD)

I. Гнев
У Маргарет утонченные руки — в белоснежных перчатках, чуть вздёрнутый носик и всегда идеальная прическа. Губы росчерком алой туши складываются в сдержанную улыбку. Взгляд вежливо-незаинтересованный: чуть скуки, чуть загадки и чуть-чуть морозного снисхождения. Пышное платье пастельных оттенков кажется воздушным, а сама Митчелл – безупречной, холодной статуэткой. Идеальна до самых кончиков пальцев.

Если не считать чужого плевка на нежной фарфоровой коже.

- Беги к своему ненаглядному финансисту-аферисту, пока жива, дорогуша, - улюлюкает кто-то из обступившей её толпы. – Пусть в следующий раз направит для переговоров кого-то более…

Она потом никогда толком не может вспомнить, как же это снова вышло, когда успела безотчетно сработать её способность — «Унесённые ветром», будто резко раскрывшийся ящик Пандоры. Слишком неожиданно. Слишком быстро. Ясные кукольные глаза словно заволакивает пеленой. Губы не перестают улыбаться.

Вокруг ревущий вихрь сметает всё на своем пути, корежит металл, дробит кости, обрывает истошные вопли и крики, кромсает, рвёт, разрушает, ломает, стирает с лица земли всё, что попадется под руку, не разбираясь и не зная пощады. Воздушные бичи со звериной, лютой ненавистью обрушиваются на землю снова и снова, разгулявшись, всё набирая силу – в такт её сердцебиению.

И пока мир вокруг превращается в руины, Маргарет аккуратно стирает пятно со щеки. Снова – идеальна. Ни выбившейся пряди, ни выступившей на лбу от волнения венки. Она выжжена изнутри, и мир вокруг тоже скоро осыплется прахом после яростного ненастья. Она спокойна. Она – око бури.

II. Уныние
Кью уже бредил, лихорадочно пытаясь не разучиться дышать. Лозы, которыми его пленяли, обвились кольцами вокруг него, прорастали сквозь вены, их шипы мутно чернели через бледно-прозрачную кожу, словно проклятые метки. Боль стала настолько невыносимой, что её ощущение притупилось, дав агонизирующему сознанию передышку. Пространство вокруг плавилось и дрожало от выступивших на глазах слёз, но Кюсаку сделал над собой усилие и посмотрел на своего надзирателя.

Он сидел неподалеку, на одной из лоз, отвернувшись, может, даже заснув – будто нескладный долговязый паук сидит на своей липкой паутине, пока жертва обреченно пытается вырваться, лишь сильнее увязая в ловушке.

- Пожалуйста… отпустите… Не надо! Больше не… не могу…

Кью чувствовал каждую надтреснувшую ветку, каждый оборванный стебель цветка, каждый сломанный побег и каждую примятую травинку. Боль была повсюду – ничего, кроме боли.

- Нет… Больно… Больно. Больно!!

Говард Лавкрафт повернул голову неспешно, неохотно – так лениво ищут источник назойливого шума, едва-едва уловимого и потому почти не раздражающего. Кью хотел закричать сильнее, ему казалось, что сами его нервы стали побегами чёртового плюща, связывающего его с каждым растением в Йокогаме, но, встретившись со взглядом Лавкрафта, его горло перехватила ледяная рука ужаса.

Взгляд был пустым. В нем не было ни вопросов, ни ответов, ни любопытства, ни раздражения. Совсем ничего. Паралич всех чувств и эмоций. Равнодушная бездна бесконечной, пугающей черноты, разъедающей всё, что отражалось на тусклой сетчатке двух тёмных провалов.

В них не было сочувствия к живым. Не было отклика для чего бы то ни было в этом мире.

Это были глаза мертвеца.

@темы: Творчество, Bungou Stray Dogs, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день шестой: все живы и счастливы]

в чём была задумка

вариация на спасение Сакуноске Оды, чья смерть стала причиной для переосмысления жизни в целом и ухода из мафии Дадзая; если «аннулировать» его смерть и последующие за ней события, оба остались бы «живы да счастливы», но так ли бы это было хорошо для мира? как ни крути, некоторые жертвы — необходимы.

✶✶✶

испуганный город притаился в ночи
он слышит дыхание, слышит шаги
того, кого было уже не спасти
чье сердце не билось после шести

закон был один и был он жесток:
«мёртвым нет пути назад»
но мы, легко из запада сделав восток
эту песню спели на новый лад

сломали тонкий хребет нити событий
и наплевали совсем на вероятность систем
мы — новые боги, вы уже нас боитесь
ведь мы смерть победили, сделав ничем

но злая судьба не прощает измен
кто должен умереть — умрёт
изменится слишком ход перемен
если кто-то вдруг круг разорвёт

и за спасенье одного мы убиваем других
молимся рьяно, чтобы солнце взошло
очередного рваной нитью судьбы задушив
мы разливаем на улицах кровь, как вино

лишь бы, лишь бы снова
солнце взошло...

06/05/2017

@темы: Творчество, Рифмоплетство, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день пятый: co-stars]

Название: Первая скрипка
Фэндом: Хеталия
Персонажи: Германия, Россия
Размер: ~770 слов
Предупреждение: не знаю, насколько концепт co-stars распространяется на музыкантов оркестра, нооо среди них тоже есть звёзды, ребят ¯\_(ツ_/¯

- Это уже третья рюмка за вечер. Остановись.

- Считать выпивку также пошло, как считать поцелуи, Людвиг.

Улыбка у Ивана жесткая, даже чуть презрительная. Но она отдает какой-то внутренней слабиной, неуверенностью, как трещины на льду кажутся зловещими – но на деле свидетельствуют о его ломкости и хрупкости. И эта тревожная нотка – не только в улыбке, но и в скупости жестов, в сгорбленной широкой спине, в наспех расстегнутых верхних пуговицах белоснежной рубашки. Словно Брагинский задыхался, сидя рядом с распахнутым в нежно пахнущий сиренью петербургский вечер окном.

- У нас завтра концерт, - решил напомнить Людвиг, помассировав виски. - Выпьешь ещё немного, и перепутаешь мой контрабас со скрипкой.

- А говорят, немцы – логичный и чрезвычайно умный народ. – с каким-то веселым сожалением вздохнул Иван. – Ты забавный. Как можно настолько забыться, чтобы предать свой инструмент?

Вопрос был риторический – Брагинский снова потянулся за бутылкой.

Да. Однажды он сказал, что его сердце – это его скрипка.

Людвиг тоже не понимал «этого странного русского», и одновременно с досадой и восторгом осознавал, что, скорее всего, не поймет никогда. Не до конца. Перед тем, как приехать в Санкт-Петербург – покорять новые высоты в составе одного из знаменитейших оркестров, он наслушался от знакомых о той самой загадочной русской душе, но никто толком так и не смог ему объяснить, что она из себя представляет, и, не желая оперировать размытыми понятиями, он определил её в разряд глупых клише и мифов. Но миф был живее всех живых.

- Нет, это уже невозможно, – Людвиг всё-таки не выдержал, вскочил, отобрал треклятый опьяняющий яд из чуть подрагивающих рук, отставил бутылку подальше. Иван уставился на него своим холодным, пугающе-трезвым взглядом: но Байльшмидт решил отстоять свою точку зрения до конца. – Это зависимость! Ты ведь мог бы добиться куда большего, чем медленно спиваться здесь, Иван. Ты проматываешь деньги в первый же день получки, пьешь, хамишь тем, кто мог бы помочь тебе выбиться в люди… Ты мог бы покорить Европу, да что там, весь мир! Ведь твой талант…

Лично для Людвига русская душа была на веки веков связана с безумным ледяным огнём в фиалковых глазах. Вот и сейчас – вспыхнули злобными, колючими звёздами полярной ночи.

- Мой. Мой талант, Людвиг. – полупустая рюмка была резко опущена на столешницу, словно молоток судьи. – Не публики, не дирижера, не оркестра - мой. Другие не слышат и не чувствуют и малой доли того, что я вкладываю в каждую ноту. Так какая разница, играть в столичных оркестрах или в переулках?

Людвиг бессильно опустился на соседнее кресло. Разница была, но что толку спорить, доказывать, убеждать? От этого человека остались-то уже только отчаянно-живые, страшные глаза да старая-добрая скрипка.

- Хотя нет, вру, разница есть. – ответил сам себе Иван, повеселев. – В оркестре дают больше денег. Больше денег – больше водки.

- Прекрасная мотивация. – недовольно буркнул Байльшмидт. – Хоть что-то радует тебя.

- Меня в этом мире ничего не радует. – снова резко посерьезнел Брагинский. – Ничего, кроме музыки.

Иван был самым странным, талантливым и чудесным человеком, которого Людвиг когда-либо встречал. С какой-то непонятной, затаенной тоской глубоко внутри, он беспощадно и будто бы с удовольствием себя губил, и вместе с собой – свой талант, словно одновременно любил и ненавидел его больше всего на свете. Байльшмидту, амбициозному музыканту, грезящему о будущей славе, подчас трудно было признавать чужой дар, но в случае Ивана он не сомневался ни минуты.

Стоило ему в руки взять смычок, как он из смертельно уставшего Атланта превращался в гения, в само вдохновение.

Людвиг никогда не слышал, чтобы кто-то играл так. Здесь не было ни совершенства техники, ни методичности, которую оттачивал и которой так гордился он сам. Была страсть. Неистовые, сжигающие изнутри чувства, которые скрипач мог доверить только своей изящной лакированной спутнице-скрипке. Жизнь, бессознательно схваченная во всей своей красоте и во всем своем уродстве, врасплох, неожиданно, естественно – и оттого так до боли пронзительно. Пусть скрипка Ивана была его сердцем, он умел бесподобно играть на инструментах душ других людей, выводя самые немыслимые ноты и обращая их, по своему желанию, то в улыбку, то в плач.

Эта страсть покорила и Людвига.

- Хочешь, чтобы я сыграл? – фиалковые глаза вдруг теплее сирени. – Только для тебя?

Байльшмидт не успевает ничего ответить; в кресле рядом уже безумный незнакомец со скрипкой.

Первые звуки и немецкий контрабасист уже во власти музыкальной вьюги, дикой, злой, играющейся и восторженно-свободной. Иван прикрыл глаза – их раскаленный аметистовый блеск должен теперь быть обращен вовнутрь, на себя, чтобы безжалостно вытаскивать наружу чувства, мысли.. и превращать их в ноты. Пальцы и руки, а за ними и смычок немного дрожали, и получались иногда совершенно причудливые мелодии: что-то отчаянное, больное, безоглядно-шальное. Иван играл порывисто, нетерпеливо, словно боясь не успеть, часто импровизировал – удачно и не очень, подчас заставляя скрипку надрывно звенеть от боли и разрезать напряженный воздух между музыкантом и его единственным слушателем.

В этих отблесках последних, невыносимо ярких искр умирающего таланта было что-то чудовищно красивое.

@темы: Творчество, Хеталия, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день четвертый: сообщники]

Название: Ритм дорог
Фэндом: Люди Икс
Персонажи: Ртуть, Росомаха
Размер: 283 слова

Умирающее закатное солнце захлестнуло пустыню Аризоны багряной кровью. На мили вокруг – лишь песчаный прах земли, дрожащий в золотисто-карминовом мареве воздух и причудливые алые скалы, молчаливые свидетели прежних эпох. Зловещий покой оцепеневшего времени. Казалось, что мир медленно приближается к своему концу, застывая в янтаре последних солнечных лучей.

Но была ещё дорога, серой лентой уходящая куда-то за горизонт, за пределы видимого и возможного – вперед, стрелой, не зная и не заботясь о каких-либо границах и рамках.

Бесконечная дорога, не имеющая ни начала, ни конца. По крайней мере, Пьетро в это верил.

За рулём был слегка злой и пьяный Логан, немногословный, как всегда – Пьетро вообще придерживался мнения, что чести стать попутчиком угрюмому ворчуну в кожаной куртке он удостоился только потому, что составлял неплохие плейлисты в дорогу. Логан никогда не спрашивал его, зачем он напросился к нему «в путешествие» – Ртуть никогда не осуждал то, чем тот занимался, колеся по всей Америке, из штата в штат. Большего от него и не требовали, за руль не пускали, выручкой от ограблений мелких автостоянок и прочих не слишком легальных методов заработка делились – но неохотно.

Собственно, деньги интересовали Пьетро меньше всего.

Важно было не останавливаться. Ехать вперед. Менять машины, города, часовые пояса. Чувствовать себя живым, именно здесь и сейчас.

Когда всё это закончится? Чёрт знает. Может, завтра он словит пулю в висок, может, завтра Логан уедет без него и место Ртути на кожаном сиденье старого, потрепанного автомобиля займет бутылка хорошего виски да пачка сигар. «Завтра» слишком своенравно и непредсказуемо, чтобы всю жизнь прожить в его оковах. Что было важно – так то, что сейчас, именно сейчас – можно немного высунуться из опущенного окна машины и ловить руками ветер, можно во все горло подпевать играющей музыке (хоть Логан и будет злиться, и непременно «оставит его гнить в следующем паршивом городишке»), можно воображать себя одними против целого мира. Завтра, через час, в следующую минуту может произойти всё, что угодно.

Но всегда будет дорога, ведущая вперед. И этого — никому не отнять.

@темы: Творчество, Люди Икс, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день третий: популярный ученик vs задрот]

Название: Go( l )d?
Фэндом: Bungou Stray Dogs
Персонажи: Фрэнсис Скотт Кей Фицджеральд, Натаниэль Готорн
Идея: Выпускной класс престижной частной школы в Америке. Фрэнсис — «король» всея учебного заведения, сын богатых родителей, учредитель и завсегдатай самых ярких и безумных вечеринок, типичный представитель золотой молодежи. Чрезвычайно амбициозный, стремится во всем и всегда быть лучшим. На многих занятиях, от этики до литературы, сцепляется в идейном споре с тихоней и местным изгоем Натаниэлем Готорном, в 21 веке бредящим Священным Писанием и мечтающим стать священником, за что и получил статус «чудилы» среди остальных учеников. Поначалу перепалки затевались исключительно потому, что Фрэнсису было скучно. Что может быть веселей, чем вывести из себя само хладнокровие в лице Готорна? Но религиозный фанатик оказался не так прост, и теперь у обоих упрямцев одно стремление на двоих: убедить друг друга в правильности своих убеждений и развенчать ошибочную веру другого.

Что же на самом деле является движущей силой нашего мира: деньги или Бог?

{Фрэнсис}


{Натаниэль}

@темы: Творчество, Aesthetics, Bungou Stray Dogs, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день второй: мифы и легенды]

Фэндом: Хеталия
Персонажи: Россия
Миф: Дуэнте, в мифах народов Сибири — человек-медведь, дух-хозяин тайги.
Представлялся в виде старика или огромного медведя.
Предупреждение: я не поэт, я — рифмоплет, но очень старательно учусь.
советы, тапки, легкое битье ножками за рифму/ритм только приветствуются.

Хозяин леса
Дикий, до полусмерти загнанный зверь,
Измученный болью обид и потерь,
Не нашлось тебе места на карте Европы -
Капканов полны туда ведущие тропы.

Один — против стаи голодных волков,
Пощады не жди от их алчных клыков,
От спекшейся крови шерсть уж жестка:
Не понять, где твоя, а где — чужака.

Но в твой Лес не ступить им и шагу,
Пока обходишь угодья свои ты, бродяга,
Пока в пасти осталось ещё пару резцов,
Пока бьется сердце владыки лесов.

И хоть мы — самые неблагодарные дети,
На тебя же расставляем ловушки и сети,
Ты потерявшимся всегда укажешь дорогу
И лапой отведешь любую беду и тревогу.

«Медвежатами» будем зваться мы,
Пока есть в нас хоть капля твоей гордой крови'.
Пускай — одиноки, пускай — бедны -
Нам лишь бы дожить до новой весны.

02/05/2017

@темы: Творчество, Рифмоплетство, Хеталия, #AuChallenge-2017

---

au! challenge [день первый: учитель и ученик]

Название: Полумрак
Фэндом: Звёздные войны х Маги: Лабиринт магии
Персонажи: Юнан, Хакурю, Джудал (упоминание)
Жанр: AU, ангст (?), псевдофилософия
Размер: 1628 слов
Рейтинг: G
Предупреждение: от Вселенной ЗВ тут только световые мечи и концепт Силы

I.
Нет волнения — есть покой.
Нет невежества — есть знание.
Нет страсти — есть безмятежность.
Нет хаоса — есть гармония.
Нет смерти — есть Сила.¹

Стылый мрак бесконечных пустот Великого Разлома был обманчиво-спокойным. Вокруг лишь чёрная земля и чёрные озёра, на ониксовую гладь которых с отвесной стены бесконечной высоты обрушивались бичи водопадов – бесславный конец многочисленных рек, текущих там, наверху, среди зелёных полей и долин, чуждых здешнему миру теней. Но не было того, что мрак не мог бы поглотить и растворить в себе, и стоило чуть удалиться, как рёв водных потоков начинал слабеть, и так до тех пор, пока мёртвая тишина окончательно не скрадывала всё, до последнего звука. Под ногами – камень, холодный и безучастный, одинокий. Над головой – лишь тусклое воспоминание о небе; из Разлома не было видно ни звёзд, ни солнца, здесь вообще почти ничего не было видно – воистину нет места страннее для жилища одного из величайших мастеров-джедаев своего времени, чем дно этой хищно раззявившей пасть бездны.

Необычнее самого Великого Разлома, этого глубокого шрама на лице земли, был только его Хранитель – Юнан. Хрупкий, задумчивый чудак с длинной косой светлых волос и грустными голубыми глазами, где чёрными лунами плавали безумно широкие зрачки – совсем не тот, кого ожидаешь встретить в самом сердце темноты. Слишком светлый для этого места. Но он жил здесь, наполнив свой скромный дом светом, бесконечными лампами, лампадками, фонариками и свечами, отчаянно противостоявшими окружающей их тьме. Умудрялся поддерживать жизнь в многочисленных растениях и цветах, которые, наверное, никогда не видели солнечного света. Чистил птичьи клетки с всегда распахнутыми настежь дверцами. Они никогда не пустовали — в клетку к Юнану легкокрылые залетали по доброй воле.

Точно также, как пришёл сюда и Хакурю.

— Прошел уже почти месяц, а я никак не могу привыкнуть. – глядя в тёмный провал окна, за которым было лишь Ничто, обратился он к сидящему за столом наставнику. – Кажется, сам мир кончается здесь.
— Только тот мир, что ты знаешь.
— Поэтому-то вы и здесь? Во тьме? – решился наконец озвучить давно мучивший его вопрос Хакурю. – За гранью?

Пламень свечи, стоявшей на столе, метался в причудливом танце.

— Тьма – неподходящее слово. Это не тьма. Но и не свет. Тот, кто умеет прятаться в тенях, может наблюдать за обеими сторонами.
— И использовать обе?
— Возможно. – уклончиво ответил Юнан.

Хакурю выждал ещё немного, но, поняв, что более развернутого ответа не последует, нахмурился. Учитель всегда говорил загадками, двуязычно; Хакурю, измученный соблазнами Тёмной Стороны и пришедший к нему в поисках заветного ключа к обретению равновесия, как заплутавший путник в пустыне из последних сил бредет к миражному оазису, с трудом мог бы сказать, что в нем больше – уважения к Юнану или злости на него. Медитации и разговоры ни на дюйм не приближали его к цели, и, ко всему прочему, перед глазами всегда был пример того, кто гармонию уже постиг и находится в ней легко, не принуждая себя, словно растворившись в Силе до кончиков пальцев. И это притом, что в нём чувствовалась колоссальная, подавляющая внутренняя мощь – Хакурю не мог её не прочувствовать при первой же их встрече. Одно присутствие Юнана словно разгоняло тьму, а его тихий голос легко разбивал оковы давящей тишины. Обманное спокойствие океана.

Хакурю злился. Завидовал. Почти ненавидел. И тщательно прятал это под маской смирения.

— Тебя что-то тревожит.
— Да! – Хакурю жадно ухватился за возможность высказаться и подошел поближе. – Я не вижу смысла в наших текущих тренировках. Чему вообще можно научиться здесь, в Разломе? Здесь же ничего нет. Камни, темнота, снова камни. Я помню, вы сказали; «это место и есть испытание», но… - он запнулся и, оборвав предложение, добавил чуть тише. - И вы не учите меня ничему сами.
— А чего ты хочешь? У каждой цели – свой путь, какова же твоя цель?
— Постичь Силу.
— Что означает…?
— Обрести гармонию. Стать сильным. Непобедимым. Как вы.

«Сильнее вас».

— Если ты хочешь стать непобедимым, тогда будь добрым. – задумчиво протянул Юнан. – Нет оружия сильнее, чем доброта. – увидев явное недоверие к своим словам на лице ученика, он с улыбкой продолжил. – Доброта поможет избегать столкновений. Если ты сможешь предотвращать столкновения, то выиграешь битву, не вступая в неё.
— Это трусость. – фыркнул Хакурю. – Только трусы убегают от боя.

Выдержать долгий, внимательный взгляд Юнана было сложно. Ещё сложнее – его грустную, сочувствующую улыбку.

— Знакомые идеи и знакомые слова. Я вижу, твоим наставником всё это время был отнюдь не я.

Сердце Хакурю забилось птицей в клетке. «Неужели знает…?»
Юнан перевел взгляд на лежащие перед ним книги, затем – на стоящую на столе чашку чая, на свечу – знакомый блуждающий взгляд, скользящий по поверхности и безжалостно схватывающий самую суть. Наконец, учитель продолжил:

— Тебе казалось, что здесь света достаточно, чтобы разогнать гонящуюся за тобой по пятам тьму, но ты забыл, что там, где есть свет, тьма может обратиться в его тени, и тот, от кого ты так отчаянно бежишь, не отстает только потому, что он – у тебя в голове. – у Хакурю земля уходила из-под ног, а Юнан же тем временем хладнокровно срывал покров за покровом с его постыднейшей, страшной тайны. – Но Джудал… или Верховный лорд-ситх, как он себя теперь величает – великий воин и редкостно дурной учитель. Он обещает тебе свободу, силу, возможность осуществления желанного; и да, он сдержит своё слово. Ты всё это получишь. Но за это он скует тебя цепями куда более прочными – он овладеет твои умом – хотя, в этом он, похоже, уже преуспел, внушит тебе путь, заставит действовать по своему образу и подобию, называя это «обучением». Он, увы, только говорит тебе, что следует увидеть, а не показывает, куда смотреть.
— Если вы знали… - едва выдавил из себя Хакурю, почти не слушая рассуждения своего наставника. – Почему вы вообще взялись за моё обучение? Разве я не отступник? Разве вы не должны…
— Какое право я имею осуждать того, кто смог сам вырваться из когтей Тёмной Стороны и кто так отчаянно тянется к свету? Это тяжкое испытание – снова удержаться на грани, один раз оступившись. Но есть что-то страшнее этого и тени твоего бывшего учителя, вернее, что-то, что лежит в основе обоих, и в основе твоей неприязни к этому месту. Ты боишься. Потому что здесь, в темноте и тиши, ты неизбежно остаешься наедине с самим собой.

II.

Последняя свеча догорела — пугающе резко исчезло нежно-золотое пятно падающего из окна света, мгновенно поглощенное восторжествовавшей темнотой. Хакурю безотчетно сморгнул пару раз, силясь разглядеть хоть что-либо; сделал пару шагов вперед, прочь от дома, в такую знакомую неизвестность непроглядной тьмы. Навстречу пустоте.

Джудал и правда был здесь. В тревожном, гулком рокоте дальнего водопада, который здесь едва-едва улавливался – если не мерещился. В коварных паутинках трещинок, казалось бы, несокрушимых каменных глыб бесконечной стены. В той недосягаемой дали, где темнота сгущалась предельно, так сильно, что казалась осязаемой наощупь, живой, выжидающей, манящей. И, что было страшней всего, в мазутной черни собственной тени, отплясывающей дикий танец по воле дрожащих на ветру огней — или притаившейся змеёй среди других теней, как сейчас.

Хакурю хотелось бы сказать, что это наваждение, что тень с алыми глазами и по-детски злой усмешкой преследует его, как быстро бы он ни бежал, как ни старался вырваться из её цепких и удушающих объятий. Но как обвинить в злой воле навязчивый мираж, если сам впустил его на порог, в свой разум? Джудалу даже делать ничего не пришлось – он лишь вежливо принял приглашение и в миг заполнил своими отголосками всё, как это и свойственно тьме.

И он молчал. Не звал, не увещевал, не пытался что-либо внушить. Он просто был, как немой укор самому себе, как осознание собственного слабоволия и как… напоминание, совсем как уродливый ожог, кляксой расползшийся на лице Хакурю и никогда не дающий ему забыть события того рокового пожара. Напоминание о том, что всегда есть другой, лёгкий, до исступления желанный путь – путь кровавой мести, парадоксально куда более милосердный по отношению к себе, чем бесконечные и бессмысленные попытки вырвать сорняк искушения из сердца навсегда. Корни пустились слишком глубоко, слишком тесно переплелись с жилами… если искушение и можно преодолеть, то какой ценой?

Тишина и темнота обступили со всех сторон и сделались совершенно невозможными. Хакурю вдруг выхватил и активировал свой световой меч – фиолетовое свечение отчаянно разрезало завесу тьмы – сделал пару быстрых, резких, хаотичных, бессильных выпадов в пустоту, словно пытаясь её отогнать, убежать, спастись…

Это выглядело жалко.

К страху и отчаянию теперь прибавился гнев; Хакурю уставился на слегка мерцающее лезвие своего светового меча, ослепляющее в кромешной темноте своим холодным свечением. Оно было фиолетовым – ни светлых джедайских расцветок, ни агрессивно-алых, как клинки ситхов. Фиолетовое. Может, скорее, вишнёвого, бордового оттенка? Или ближе к пурпурно-синему? Или…

— Нет никаких знаков, которые предопределяют тебя. – прервав поток мыслей, неожиданно раздался за спиной голос Юнана. - Есть только ты и твой выбор. Ты сам себе учитель.
— И как это понимать? – не поворачиваясь, процедил Хакурю сквозь зубы.
— Сила сама по себе не является ни злой, ни доброй – такой она становится лишь в чьих-то руках. – спокойно продолжил наставник. – Ты всё ищешь что-то или кого-то, кто указал бы тебе правильный путь, дал знак, но ни Сила, ни цвет меча, ни расположение созвездий на небе не дадут тебе желанного ответа. Как и я. Или любой другой из учителей. Единственное, что мы можем, это показать перекресток – а дорогу ты выбираешь сам.
— Я… а что, если я не знаю, какую дорогу выбрать? Как понять, чего я хочу?
— Ты знаешь. Но не хочешь принять, отвлекаясь на сомнения, на страх, что, может быть, тот путь, что ты не выберешь, окажется лучше. Ответь себе сейчас, лишь один раз, предельно честно. Чего ты хочешь? Если ты не хочешь оставаться в темноте, зажги свет. Если ты хочешь темноты – погаси его.

В сопровождение своим словам Юнан зажёг, кажется, фонарь – вокруг стало светло, и медово-сладкий свет выхватил на шершавой поверхности земли искаженную, долговязую, хищную, чёрную-чёрную тень Хакурю, намертво приставшую к нему. Тому, кто хочет оставаться во тьме, любой свет причиняет боль. Вспыхнувший и прорезавший мрак мягкий свет фонаря действительно был нестерпим.

Хакурю повернулся, не убирая меча.

Спокойствие — ложь, есть только страсть.
Через страсть я возрастаю в силе.
Через силу я приобретаю власть.
Через власть я добиваюсь победы.
Победа разрывает мои цепи.
Сила освободит меня.²

____________________________________
1 – Кодекс Джедая
2 – Кодекс Ситхов

@темы: Творчество, Маги: Лабиринт магии, #AuChallenge-2017

---

АУшки к нам приходят

Так и вижу, как буду что-то судорожно дописывать в поездах/автобусах/речных трамвайчиках, на май же куча всяких путешествий по Баварии и югу Германии запланировано. Но, как говорится — эх, была не была!

@темы: Творчество, Расстрельный список трудоголика, #AuChallenge-2017

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поэт, музайся!

Какой чудесный у меня спутник творческой жизни (´｡• ᵕ •｡`) ♡
И работать с ним очень приятно, это я уже давно поняла.
Хоть порой одеяло он на себя не перетягивает, а просто бескомпромиссно выдергивает из рук.
Но разве это плохо?

Итак, ваша муза - муза-профессионал

Отличная во всех отношениях, хотя и немного своеобразная муза – спокойная, серьезная, ответственная, знающая цену своему и чужому времени. Работоспособный, но немного своенравный. Главная проблема вашей музы – серьезный подход ко всем вопросам. То есть сесть и написать текст за вечер или два – не ваш вариант. С вашей музой вам придется долго прорабатывать детали, продумывать характеры, разрабатывать сюжетные ходы, описывать детали. И, конечно же, собирать материал. Потому что все должно быть логично, продуманно и красиво. С другой стороны, с такой музой вам можно браться за любую тему – потому что для вашей музы нет ничего «неподъемного»: он справится со всем, пусть не всегда играючи, но обязательно успешно, от легкого юмора до беспросветного ужаса и закрученного триллера. Самое главное - не спорьте со своей музой, соглашайтесь на все идеи и предложения. Потому что ничего хорошего из вашего противостояния не выйдет - переубедить вашу музу практически невозможно. А поскольку ваша муза сильнее и опытнее, то все равно перетянет одеяло на себя. моменты чуда

@темы: Творчество, Тесты, гадания и прочая ересь