Unicorns? Someone say «unicorns»?!
hello, darkness, my old friend
i've come to talk with you again
Это ужас.
Когда люди взрослеют (не телесно, а как личность), они похожи то ли на змей, что сбрасывают старую кожу, то ли на совсем ещё маленьких змеенышей, только-только пробивающих скорлупу яйца. Разница лишь в том, насколько велик размах перемен: совершенствуется и обогащается лишь часть нас, или же наша картина мира полностью переворачивается, и вслед за ней кардинально меняемся и мы. Взросление — это причудливая и болезненная метаморфоза. Кость за костью, мысль за мыслью ты обновляешься, меняешься, и, в конце концов, задаешься вопросом: а что от тебя останется, если заменить в тебе абсолютно всё? Вопрос жуткий.
Им задаюсь и я — потому что я взрослею. Да, без шуток, хотя поняла я это с некоторым опозданием. До этого было ещё страшнее, потому что не понимать, что с тобой происходит, но чувствовать постоянный внутренний дискомфорт, иметь вместо сердца разрастающуюся чёрную дыру, раз за разом пытаться заглянуть, нащупать что-то внутри себя, наугад, интуитивно, слепо... — и всё тщетно! — это ощущение не из приятных. Но сейчас, когда я понимаю, не до конца, со срывами, но все же — я могу рассказать.
Каково это?
Тяжко. Невыносимо. Удушливо. Это полная потеря равновесия — сетка координат вокруг тебя застыла в спокойствии, люди вокруг счастливо пребывают в поле земного притяжения, а ты все падаешь и падаешь, ни за что и ни за кого не можешь уцепиться, тебя лихорадит, ты не можешь твердо встать на ноги. Это полёт Алисы в кроличьей норе: конца этому падению нет, лишь рядом мелькают, как в калейдоскопе, другие люди, разговоры, дела, мысли. О последних стоит сказать отдельно. В голове неразбериха. Мысли путанные, скомканные, обрывками. Сосредоточиться почти невозможно. Друзья и близкие начинают замечать, что с тобой что-то не так, что настроение у тебя подавленное, но что им ответить? О чём рассказать? Как объяснить то, чего не знаешь и что не понимаешь?
Ты на грани. Выбит из колеи и потерянный весь. Душу затопило чёрным, вязким, липким мазутом, он переполняет тебя, заменяет кровь в жилах, стучит в сердце, которое захлебывается и распухает от подобной мерзости. Кости плавятся, наливаются свинцом, тают. Чувство жизни приравнивается к тошноте. Ослабленный и беспомощный сам перед собою, даже хуже — враг самому себе, ты крайне уязвим для любых внешних воздействий: одно злое слово может буквально уничтожить. Поэтому страх становится твоей тенью. Ты боишься себя, боишься того, что происходит, чего ты никак не можешь узнать, боишься быть схвачен врасплох, когда ты рассыпаешься осколками на глазах.
Тревожность и страх укореняются в сознании очень прочно — ещё бы, ведь узнать незнакомца в отражении зеркала удается с трудом, если вообще удается. «Там ещё не ты, но уже — не я».
Это не классическое «я начну новую жизнь с понедельника». И не жизнь «с чистого листа». Чистого листа нам никто не даст, зато переосмысливать собственные почеркушки и каракули на уже имеющемся, решаться написать что-то совершенно другое дальше — это наше право. Но совершить необходимую переоценку приоритетов, довести до конца ломкую метаморфозу самого себя, а главное — принять её... сложно. Ужасно, потому что нет ничего более пугающего, чем встреча с неизвестностью, тем более, если неизвестность на этот раз — это сам ты.
Новые горизонты, но и новая ответственность. Я из рук вон плохо умею скрывать свои эмоции, даже если в стальной хватке держать мимику, жесты и аккуратно подбирать слова: это лишь «внешний» уровень, всё равно выдадут глаза или тон голоса, внутренний настрой не спрячешь за вспышками эмоций-сиюминуток. Сначала затревожилась Эстель, затем — мама, потом и Танака с Сириусом, вчера меня раскрыла Аки. Пути назад определенно нет, и это хорошо, потому что мимикрировать под себя прежнюю или делать вид, что всё замечательно и ничего не происходит, было бы невозможно. Я меняюсь. Я взрослею. Пусть будет так.
И не нужно «брать себя в руки». Не надо устраивать себе допрос — кто я, зачем я, почему я — дотошно пытаясь выбить из себя какой-то четкий вердикт «я — это...». Не нужно бояться себя. Помните ещё вопрос, что останется, если заменить всё-всё? Останемся мы. Другие, обновленные, пока ещё непонятные, но ведь это все равно будем мы. Другие, но не чужие. Обновленные, но не абсолютно новые. Непонятные, но не неприемлемые. Взросление — ужас только пока мы строго разделяем себя и то, во что мы превращаемся. Мы удваиваем сущности. Мы не принимаем себя. А стоило бы.
Тому, «незнакомцу», тоже страшно.
