Unicorns? Someone say «unicorns»?!
Испытание первое - литература
Под чутким руководством учительницы физики Гали (замедленная реакция +500) мы с опозданием вышли из школы и весёлой толпой атаковали нужный нам автобус. Не забывая толкаться локтями, наша группа литературных безумцев громко обсуждала сюжетные линии «Войны и мира», припоминала структуру выполнения анализа прозы и стихотворения, комментировала причуды писателей и вообще, как могла, смущала угрюмых взрослых, едущих на работу. В итоге, одна личность, которой-никак-нельзя-промолчать-когда-кому-то-хорошо, выразила свое недовольство нашим поведением: «Ах вот вы какие, такие, сякие, косые! Едете на литературу, а звонИт произносите как звОнит! Негодники! Варвары! Нищеброды!». Всё бы ничего, если бы она сама не была одета как третьесортный бомжарик, и - внимание! - слово «звонит» не было бы произнесено ни разу.
Мы все-таки едва не опоздали, тяпая по скользкой грязи через какие-то подворотни к школе №25, скрытой в листве - в прямом смысле этих слов. Вопреки этому, мы сумасшедшим вихрем ворвались в столовую и заставили сонных кухарок подать нам чаю. И лишь затем направились по своим аудиториям. И было бы глупо отрицать, что мне не очень понравился набор интеллигентов в моем кабинете. «Дети алкашей» - была моя первая сумрачная мысль, когда я только переступила порог. Прямо передо мной сидела типичная блонди в боевой раскраске (наверное, неравномерный автозагар с неестественно намалеванным румянцем в сочетании с неоново-зелёными тенями и светло-розовой помадой должны были вывести из строя большинство соперников-олимпиадников красотки), которая постоянно вертелась, гоготала и болтала с ещё одним субъектом, увы, тоже не блещущим отпечатком великого ума на лице. Даже начало олимпиады не смогло остановить её постоянного и упорного ерзания на стуле.
Задания. Мало того, что половина вопросов вызвала у меня фееричный приступ непонимания, так ещё и анализировать пришлось стихотворение Уткина «Парус» - прекрасный образчик стихотворений, о которых слышать - не слыхивал, а на олимпиаде оказывается, что они существуют. Подавив в себе желание написать «Отличное стихотворение, всё зашибись», я собрала волю в кулак и бросила в атаку весь запас пафоса, что был при мне. И это чуть не обернулось против меня же. Пишу я, значит, анализ, рука уже просто окоченела, не чувствуется от напряжения; а осталось всего пять минут. Да ещё и, плюс ко всем другим прелестям жизни, последний час я в аудитории сидела одна, и экзаменаторы с чего-то решили, что их голоса мне совершенно не будут мешать. Так что, иногда выходя из состояния творческого порыва, я слышала обрывки странных фраз, вроде: «убитые дети», «в том садике замурован», «пришлось устранить»...
И, словно красивый финал этого кавардака, когда я уже шла на трамвайную остановку, мимолетом любуясь пятнистым голубем-далматинцем, какая-то женщина с непомерной тревогой на лице робко подошла ко мне и...
- Девочка, ты в порядке?!
- Э.. Да.
- Просто у тебя глаза испуганного полумертвого оленя.
- ...
Под чутким руководством учительницы физики Гали (замедленная реакция +500) мы с опозданием вышли из школы и весёлой толпой атаковали нужный нам автобус. Не забывая толкаться локтями, наша группа литературных безумцев громко обсуждала сюжетные линии «Войны и мира», припоминала структуру выполнения анализа прозы и стихотворения, комментировала причуды писателей и вообще, как могла, смущала угрюмых взрослых, едущих на работу. В итоге, одна личность, которой-никак-нельзя-промолчать-когда-кому-то-хорошо, выразила свое недовольство нашим поведением: «Ах вот вы какие, такие, сякие, косые! Едете на литературу, а звонИт произносите как звОнит! Негодники! Варвары! Нищеброды!». Всё бы ничего, если бы она сама не была одета как третьесортный бомжарик, и - внимание! - слово «звонит» не было бы произнесено ни разу.
Мы все-таки едва не опоздали, тяпая по скользкой грязи через какие-то подворотни к школе №25, скрытой в листве - в прямом смысле этих слов. Вопреки этому, мы сумасшедшим вихрем ворвались в столовую и заставили сонных кухарок подать нам чаю. И лишь затем направились по своим аудиториям. И было бы глупо отрицать, что мне не очень понравился набор интеллигентов в моем кабинете. «Дети алкашей» - была моя первая сумрачная мысль, когда я только переступила порог. Прямо передо мной сидела типичная блонди в боевой раскраске (наверное, неравномерный автозагар с неестественно намалеванным румянцем в сочетании с неоново-зелёными тенями и светло-розовой помадой должны были вывести из строя большинство соперников-олимпиадников красотки), которая постоянно вертелась, гоготала и болтала с ещё одним субъектом, увы, тоже не блещущим отпечатком великого ума на лице. Даже начало олимпиады не смогло остановить её постоянного и упорного ерзания на стуле.
Задания. Мало того, что половина вопросов вызвала у меня фееричный приступ непонимания, так ещё и анализировать пришлось стихотворение Уткина «Парус» - прекрасный образчик стихотворений, о которых слышать - не слыхивал, а на олимпиаде оказывается, что они существуют. Подавив в себе желание написать «Отличное стихотворение, всё зашибись», я собрала волю в кулак и бросила в атаку весь запас пафоса, что был при мне. И это чуть не обернулось против меня же. Пишу я, значит, анализ, рука уже просто окоченела, не чувствуется от напряжения; а осталось всего пять минут. Да ещё и, плюс ко всем другим прелестям жизни, последний час я в аудитории сидела одна, и экзаменаторы с чего-то решили, что их голоса мне совершенно не будут мешать. Так что, иногда выходя из состояния творческого порыва, я слышала обрывки странных фраз, вроде: «убитые дети», «в том садике замурован», «пришлось устранить»...
И, словно красивый финал этого кавардака, когда я уже шла на трамвайную остановку, мимолетом любуясь пятнистым голубем-далматинцем, какая-то женщина с непомерной тревогой на лице робко подошла ко мне и...
- Девочка, ты в порядке?!
- Э.. Да.
- Просто у тебя глаза испуганного полумертвого оленя.
- ...